Курлаев Е. А.

 Церковная археология: раскопки в Николаевском монастыре г. Верхотурья в 1989–1990 гг.

//Археологические и исторические исследования г. Верхотурья. Екатеринбург: банк культурной информации, 1998. С.92-109.

В электронном тексте указана нумерация страниц печатного издания: \C._\

© Курлаев Е.А., 1998.

Коммерческое использование и распространение в печатном виде, а также размещение в электронных библиотеках и изданиях без разрешения правообладателя недопустимы.

При цитировании и ссылках на данную публикацию указывать:

Курлаев Е. А. Церковная археология: раскопки в Николаевском монастыре г. Верхотурья в 1989-1990 гг. // Археологические и исторические исследования г. Верхотурья. Екатеринбург, 1998. С.__ (http://atlasch.narod.ru/)

\С.92\

Один из старейших в Зауралье Николаевский мужской монастырь был основан в 1604 г. иеромонахом Ионой Прокофьевичем Пошехонцем (выходцем из г. Пошехонья Ярославской обл.) рядом с источником на возвышенном мысу, образованном двумя речками Калачиком и Свиягой (АИ, т. II с. 59). Невдалеке, через овраг, по которому бежала р. Свияга, к этому времени уже стоял острог и первые избы г. Верхотурья, основанного несколькими годами ранее.

Возрождение интереса к монастырю в конце 80-х гг. ХХ в. было связано с двумя событиями: возвращением его Русской Православной церкви и подготовкой к празднованию 400-летия со дня основания города. Летом 1989 г. впервые за много лет появилась возможность проведения исследований внутри ограды монастыря. Реставрационные работы потребовали участия археологов. И мы, помимо решения чисто производственных задач, пытались по мере возможности восполнить пробелы в информации об этапах застройки памятника, его планировке и перепланировке, хозяйственной и культовой деятельности, что было крайне необходимо, как историкам, так и реставраторам.

О ранней истории обители известно немного, так как большая часть документов его архивов погибла в неоднократных пожарах. Ранее археологических исследований здесь не проводилось, что, впрочем, можно сказать почти о всех зауральских монастырях и храмах. В сохранившихся относительно поздних описаниях монастыря можно отметить некоторые этапы строительства и события в истории монастыря, которые будут важны при анализе результатов проведенных нами полевых исследований.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР СТРОИТЕЛЬСТВА В МОНАСТЫРЕ

По личной просьбе к царю Борису Федоровичу Ионе 26 июня 1604 г. была дана грамота, которой повелевалось Верхотурскому воеводе дать ему лес на постройку храмов, на кельи и ограду, и не взыскивать с него прежде взятый им в казне лес для монастырского дела. Материал для постройки: необходимое количество бревен, а так же “400 гвоздей прибойных” были взяты у верхотурского воеводы Неудачи Плещеева. К освящению храма было взято еще 12 гривенок с полугривенкою воска. Кроме того для устройства монастыря были переданы дары от царя Бориса. С 1608 г. Ионе был разрешен отпуск леса на строительство зданий. Тогда очевидно и началось монастырское строительство.

Первоначально заложили небольшой деревянный храм во имя Святителя Николая, которого особенно почитали своим покровителем первые русские жители Сибири. В память царствовавшего тогда Бориса, устроили предел во имя благоверных князей Бориса и Глеба. С 1608 г. при храме упоминается предел во имя Дмитрия Солунского. В книге Верхотурских приходов и расходов за 1657 и 1669 гг. в монастыре упоминается церковь Успения Пречистые Богородицы, а в конце XVII в. существовал еще и деревянный храм во имя Покрова Богородицы.

Широко известен монастырь становится с 1704 г., когда в него были перенесены мощи Симеона Праведного (Верхотурского) из с. Меркушино. В 1712 г. тобольский губернатор М. П. Гагарин, посетивший Верхотурье, обратил внимание на бедное устройство монастыря и в том же году указом из Сибирской губернской канцелярии приказал устроить в монастыре первую каменную церковь во имя Святителя Николая с приделом Святых Праведного Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы. При получении этого предписания в Верхотурье приступили к заготовке материалов. Тобольский житель “известной обжигальщик” Василий Мачковский был подряжен поставить 1000 бочек извести и в ту же зиму подготовил 874 бочки извести. Но возведение Петербурга, на которое со всего государства были вызваны все кирпичники и каменщики, и указ царя о прекращении любого каменного строения остановили строительство до 1714 г. Летом 1714 г. по повторному распоряжению тобольского губернатора \С.93\ возобновилась постройка храма. Кирпич поставляли братья Кирилл и Василий Завьяловы, а построить церковь подрядились московские каменщики Иван Борисович Сорока и Никифор Яковлевич Грамотин. Для строительства подвезли кирпич, бутовый камень, известь, песок, лиственный лес, железные решетки для окон. К 1716 г. здание храма было возведено уже до окон, но сильный пожар в монастыре надолго остановил работу по постройке церкви.

Как сообщали служащие монастыря “в прошлом 1716 году оной Николаевский монастырь и церкви святые, в коих было четыре престола, и келии, и что было монастырского строения и ограда в бывшее то пожарное время сгорело все без остатку. Честные же мощи Св. Праведного Симеона чудесную силою Божиею остались невредимы”. После пожара наскоро в монастыре была устроена Покровская церковь, которая впоследствии в 1738 г. была отдана в Покровский женский монастырь.

Пожар в монастыре надолго остановил работы по постройке Николаевской церкви. Она была освящена лишь в 1736 г. В это время в храме была тесовая кровля, деревянные полы (позднее плитовые, кирпичные и чугунные) и слюдяные оконницы. В 1752 г. вокруг монастыря возвели каменную ограду, южная сторона которой была — 64 саж., северная — 60 саж., восточная — 46 саж., западная — 50 саж. (1 казенная сажень — 214 см). Настоятельский корпус построили в 1773–74 гг. В 1821 г. заложили, а в 1834 г. освятили Преображенскую церковь. В 1807–08 гг. и в 1855–56 гг. осуществлялось строительство двух братских корпусов. В 1855–56 гг. в южной стене монастырской ограды, вместо разрушающихся ворот византийского стиля, над воротами монастыря был устроен храм во имя Праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, а с 1856 по 60-е гг. XIX в. осуществлена постройка угловых башен.

Примерно в это же время, в 1855 г., в юго-западной части монастыря было начата копка рвов под фундамент и строительство здания трапезной с кухней. В 1888–89 гг. строятся два гостиничных корпуса. В 1905–1913 гг. возводится Крестовоздвиженский собор (Баранов, ЕЕВ, 1893, № 7 с.159-168, № 12-13 с.321-328; 1894, № 17-18 с.428-435, № 22 с.531-536; Он же, 1910, с.181-225).

В конце 20-х — начале 30-х гг. на монастырской территории разместилась детская исправительная колония. С 1989 г. обитель была вновь возвращена православной церкви.

В настоящее время монастырь находится в центральной части города на берегу пруда, образованном р. Калачик, в 150 м к северо-востоку от ее впадения в р. Туру. Он занимает значительную часть города и разделен на жилую и хозяйственную зоны. В момент начала реставрационных и археологических работ в хозяйственной части существовала промышленная площадка ЛТП, но доступ туда был закрыт. В жилой части площадью около 3,5 га до марта 1989 г. располагалась колония. Здания были приспособлены под производственные или жилые помещения. Монастырская ограда была наращена досками и колючей проволокой, а по внутреннему периметру установлено еще несколько рядов колючей проволоки.

Поверхность территории достаточно ровная с общим уклоном к юго-западу. Значительная часть площади заасфальтирована. В первую очередь нас интересовала старая часть монастыря к западу от Крестовоздвиженского собора. В исследуемой части обители в момент начала работ находились несколько зданий (рис.2). Это — Крестовоздвиженский собор, который ранее использовался как склад материалов, а в последние годы не использовался совсем. Преображенский собор был в колонии физкультурным залом. Колокольня и купол на нем были уничтожены. Сохранились остатки фундамента старейшего Николаевского собора, разрушенного в 1934 г. Симеоно-Анненский храм (у входа) использовался как склад. В иконной лавке, примыкавшей к нему, разместили карцер. В зданиях, где располагались кельи монахов и в \С.94\ доме настоятеля жили правонарушители. В бывшей трапезной находился кинозал.

В 1989–90 гг. заложили три раскопа: один у западного участка стены, два других к востоку и западу от надвратной Симеоно-Анненнской церкви, а также несколько разведочных шурфов. В раскопках 1989 г. принимали участие студенты УрГУ, находящиеся в составе сводного студенческого отряда Свердловского архитектурного института. В 1990 г. в раскопках участвовали студенты исторического факультета УрГУ, проходящие археологическую практику, и учащиеся школ г. Серова во главе с преподавателем истории Н. Н. Новиченковым.

В 1988 г. студенческим отрядом Свердловского архитектурного института под руководством кандидата архитектуры В. И. Симиненко были начаты реставрационные работы ограды монастыря, в то время еще детской колонии, между юго-западной башней и Симеоно-Анненской надвратной церковью. При земляных работах, связанных с укладкой дренажа и укреплением фундамента стены с ее наружной части были обнаружены остатки деревянных конструкций и погребения:

– деревянные столбы диаметром до 20 см, вкопанные в грунт на расстоянии 70 см от стены, через 160–180 см,

– бревенчатый накат у места примыкания стены и башни. По мнению авторов земляных работ, это следы деревянного ограждения монастыря;

– бревенчатый настил, очевидно, дорожное покрытие, обнаружен с наружной стороны башни при прокладке траншеи под дренаж на глубине 150 см. Над настилом находился слой кирпичного щебня на известковом растворе толщиной 50–60 см. По мнению авторов отчета этот слой мог быть дорожным покрытием в XIX — начале XX вв.;

– канал старого дренажа из гранитных плит (на глубине 120 см от поверхности) и канал более древнего дренажа из лиственничных бревен (на глубине 180 см);

– вдоль стены найдены останки людей;

– 7 гробов с прахом обнаружены при земляных работах с наружной стороны башни. Причем несколько погребений уходили под бутовую кладку, что свидетельствовало о захоронении до момента возведения каменных башен (Симиненко, 1988, с. 7).

Найдены также предметы быта: серебряное колечко, которое к настоящему времени утрачено. Медное изделие в виде гирьки, которое возможно было пуговицей (рис.6,6). В 1988 г. у стены были найдены несколько чугунных оболочек оборонительных гранат Ф-1. Очевидно, в годы войны на территории монастыря было небольшое литейное производство этой продукции.

При проведении земляных работ данные сведения были зафиксированы без участия археолога, они явно недостаточны и вызывают много вопросов. Тем не менее мы посчитали необходимым включить их в публикацию с согласия авторов реставрационных работ.

РАЗВЕДКИ В МОНАСТЫРЕ

В 1989 г. была заложена траншея 1 размером 4,7х1 м. Место для нее было выбрано между монастырской оградой и стеной кинозала (бывшей трапезной) в 11 м к востоку от юго-западной башни. В дальнейшем здесь предполагалось проведение обширных земляных работ. С юга траншея подходила к стене монастыря насколько позволяла бетонная заливка фундамента, сделанная в 1988 г. На глубине — 50 см, в слое темного суглинка (XVII в.) была обнаружена обтесанная каменная плита размером 114х86х20 см, несомненно могильная. Ширина траншеи не позволила установить всю длину плиты.

Автором предпринимались попытки определить перспективу работ на разрушенном Николаевском храме. Первоначально предполагалось выявить контуры остатков фундамента или стен, заложить шурф или несколько шурфов по периметру фундамента. В результате разрушения храма взрывом образовался толстый слой кирпича, перемешанный с грунтом, ныне задернованный. Взрывом была нарушена прочность и остатков стен. Малочисленный отряд и ограниченность во времени не позволили выполнить эту задачу. Тем не менее удалось выявить участок где просматривались разрушенные своды подвала, в настоящее время засыпанного.

В 1990 г., помимо работы на раскопах, была организована работа по хронологической идентификации культурного слоя на наиболее древней территории монастыря в пределах стен, построенных в 1752 г. Это было вызвано \С.95\ нуждами реставрационных работ, так как по всему внутреннему периметру стен и у фундаментов зданий с течением времени образовались значительные напластования грунта. По этой причине постоянно мокла и разрушалась кирпичная кладка. Необходимо было определить толщину грунта, который можно было снять с помощью техники, не разрушая исторически ценного в настоящее время культурного слоя (до момента появления здесь колонии).

Для этой цели на территории монастыря было заложено 6 шурфов площадью 4х4 кв. м каждый (рис.2). Удалось установить, что слой балластного грунта, который без ущерба можно снять не разрушая ранние слои достигал от 30 см по всей площади монастыря и до 100–150 см у южной и западной стены, куда длительное время сбрасывали разнообразный мусор. По этой причине ограда сильно покосилась и интенсивно разрушалась. Для всех шурфов свойственна схожая стратиграфия, отражающая основные этапы строительства и жизнедеятельности монастыря. Во всех шурфах был зафиксирован слой темно-серого суглинка XVII в., характерный отсутствием признаков каменного строительства.

Особо можно отметить находки деревянных конструкций в шурфе 3, заложенном в 5м к северу от Преображенского храма у бокового входа. Здесь на значительной глубине (до 2,65 м от поверхности) были встречены часть стены сруба, состоящей из 5 бревен и настила из досок, очевидно, остатки от подземного сооружения. Бревна толщиной 20–25 см лежали горизонтально, ориентированные по линии север–юг. Доски хорошей сохранности шириной 20–25 см и толщиной 3 см находились перпендикулярно им. Возможно — это остатки погреба или подвала деревянной церкви, которая стояла на месте Преображенского храма.

МЕТОДИКА РАСКОПОК

Раскоп 1 был заложен вдоль основания западной стены монастыря с ее наружной стороны. Земляные работы здесь были вызваны необходимостью обнажения и усиления фундамента разрушающегося участка стены. Раскоп включал 8 квадратов со стороной стенки 1,5 м. Квадраты вскрывались через один. Размеры квадратов и последовательность вскрытия определялись спецификой работ. Одновременное вскрытие большой площади непосредственно под разрушающейся стеной представляло опасность.

Раскопы II и III разбивались у внутренней стороны южной стены, перпендикулярно ей и были ориентированы по направлениям частей света. Перед началом разбивки раскопов II и III от остатков деревянных заборов, осветительных вышек, колючей проволоки, кабелей площадь работ была очищена трактором. Стены монастыря в этой части были до половины засыпаны грунтом и разрушались. Для очистки стен от насыпного грунта по всей площади (около 2000 кв. м) также использовался трактор. Толщина слоя снимаемого грунта определялась на основе стратиграфии траншеи 1 и уровня цоколя стены. В районе раскопа II толщина снятого техникой слоя грунта достигала 85 см, а в районе раскопа III — 85–100 см. При закладке раскопов II и III была принята единая нумерация. С юга на север буквенные обозначения, а с запада на восток - цифровые. При отметке уровней поверхности использовалась нулевая отметка, применявшаяся при разведке 1989 г.: поверхность фундамента ограды у юго-западного угла траншеи 1. Из-за значительного перепада высот для раскопа III использовался промежуточная нулевая отметка (+154 см от основной), находящаяся на границе линий 47 и 48 на цоколе стены. Для фиксации находок и ведения документации раскопа использовались двухметровые квадраты. Непосредственно в процессе раскопок применялись совмещенные из двухметровых — четырехметровые квадраты, между которыми оставались тридцатисантиметровые бровки из расчета, что будет рисоваться северная и восточная стенки квадратов. Грунт снимался послойно по 10 см, с последующими зачистками и фотографированием. Для определения глубин и фиксации находок использовался нивелир.

Раскоп I площадью 50 кв. м. В ходе раскопок зафиксированы основания трех вертикально стоящих столбов, находящихся в 1,5 м от стены. В основании фундамента сохранилось полое бревно диаметром 22 см, предназначенное для отвода воды. Под стеной и вблизи нее были обнаружены остатки 9 погребенных, похороненных по православному обычаю; на спине головой на запад (рис. 3).

Погребение 1. Край его просматривался в южной стенке раскопа под контрфорсом стены \С.96\ на глубине –138 см (–110 см от поверхности). В области предполагаемого нахождения черепа была обнаружена разрушенная серьга из медной проволоки с голубой стеклянной вставкой (рис.6,1), датируемая серединой XVII в.

Погребение 2 обнаружено на гл. –150 см (–110 см). Вскрыта только часть долбленого гроба длиной 30 см с остатками черепа. Остальная часть костяка осталась под фундаментом стены.

Погребение 3 встречено на гл. –170 см (–130 см). Сохранность костяка и дерева плохая. Размер сохранившихся контуров основания гроба 110х24 кв. см. Технология его изготовления не установлена. Инвентарь отсутствует.

Погребение 4 вскрыто на гл. –200 см (–130 см). Сохранились только очертания гроба размером 60х20 см. Предположительно в области головы–груди обнаружен медный нательный крестик (рис.6,3).

Погребение 5 находилось поблизости от погребения 4 на гл. –200 см (–130 см). Его размеры 90х26 см, сохранность удовлетворительная. Гроб было дощатым. В области пояса находились остатки сильно окислившегося крестика аналогичного первому.

Погребение 6 было выявлено на гл. –175 см (–125 см). Оно лишь на 125 см выступало из-под стены. Гроб - дощатый. В той его части , где находился череп, встречены так же фрагменты костей ног и кожаной обуви - поршней. По видимому при постройке стены захоронение было потревожено. Инвентарь отсутствовал.

Погребение 7 обнаружено на гл. –215 см (–160 см). Гробом служила долбленая колода размером 120х40 см. От костяка сохранились обломки черепа и бедренная кость со следами огня. Все пространство захоронения занимала береста, сложенная вдвое с внутренней прослойкой угля. Возможно, погребенный погиб во время пожара. Инвентарь отсутствовал.

Погребение 8 найдено на гл. –210 см (–165 см). В дощатом гробе с размерами 160х30 см сохранились фрагменты черепа и костей конечностей. С правой стороны на уровне пояса встречено жирное углистое пятно шаровидной формы диаметром 5 см. Такое же было встречено в погребении 5. Инвентарь отсутствовал.

Погребение 9 выявлено на глубине –135 см (–80 см). Гроб хорошо сохранился, но из-под стены выступала лишь часть длиной 30 см. Его ширина 50 см, высота 30 см. Он был изготовлен из досок, без применения гвоздей.

Раскоп II площадью 48 кв. м. был заложен между надвратной церковью и юго-западной башней перпендикулярно монастырской стене (рис.4). Из опыта работ 1988–89 гг., предполагалось, что в этой части монастыря мы должны были встретить погребения. Об них упоминалось и при постройке трапезной. И наши предположения подтвердились. При раскопках в плане не прослеживалось каких-либо четко оформленных очертаний могильных пятен. Шел переотложенный слой, состоящий из коричневой глины с вкраплениями извести, обломков кирпича, угля и гумуса. По мере углубления раскопа, следов кирпича и извести становилось все меньше. В южной части раскопа (квадрат Б, В-14, 15) сохранившихся погребений не оказалось. Складывается впечатление, что в этой части кладбище было разрушено. Здесь обнаружены отдельные человеческие кости, а в профиле можно было видеть очертания могил, находящихся по соседству.

В центральной части раскопа (кв. Г, Д-14, 15) обнаружена дренажная канава, проложенная параллельно стене с востока на запад шириной 60–80 см и глубиной до –95 см (–180 см от поверхности). Она была заполнена илом и грязью, кое-где сохранились остатки дерева в стенках и несколько полусгнивших плах, лежащих перпендикулярно канаве. Возможно, канава была перекрыта ими или же это остатки провалившегося мостика. Впечатление провала создают и камни, находящиеся в полуметре к северу от остатков деревянной конструкции. Чем ближе к канаве, тем более вертикальное положение они принимали. В западной и восточной части участка сохранились остатки столбов диаметром 20 и 25 см, один с плоским основанием, второй заточен на конус. Столбы по всей видимости не были связаны с конструкцией дренажа, но при их установке использовался провал канавы. Первоначально она была около 40–50 см в ширину, но со временем затянулась илом. Илистое заполнение канавы перекрывается 50–100 см слоем мусора, состоящего из глины, кирпича и извести, а так же из коричневой материковой \С.97\ глины выброшенной из нового прокопа, углубляющего канаву. Его ширина до 60 см и глубина 70–80 см и он так же был заполнен илом и засыпан.

В северной части раскопа (кв. ЕЖ-14, 15) на глубине 20–50 см выше нулевой отметки были обнаружены остатки сооружения из кирпича, в отдельных местах сохранившего элементы кладки. Размеры кирпича в ней равнялись 29х15х7 см, причем поверхность одного из них была густо покрыта отпечатками клейма (рис. 9,6). Подстилающим слоем кирпичной кладки была углистая прослойка. Возможно здесь мы столкнулись с остатками фундамента печи. В этой части раскопа было обнаружено 5 погребений с останками 7 человек, похороненных по православному обычаю.

Погребение 10 обнаружено на глубине +2 (–85 см от поверхности, а если считать и слой снятый трактором, то –165 см). Умерший человек, очевидно женщина, лежит на спине, головой на запад. Кости рук сложены на груди. Размеры останков 100 см х 30 см. Когда-то скелет был потревожен. При достаточно хорошей сохранности костей многих крупных не было, бедренная кость находилась под головой, череп стоял вертикально, позвоночник отсутствовал. В области взрослого черепа находились остатки лицевой части детского черепа. По периметру погребения обнаружены кованые гвозди, которыми заколачивали гроб, хотя дерево почти не сохранилось. Погребальный инвентарь отсутствовал. По-видимому здесь на месте взрослого погребения впоследствии было детское захоронение, повредившее сохранность первого костяка. Возможно, оно было парным.

Погребение 11. Парное. Встречено на глубине +2 (85–90 см от поверхности). В дощатом гробу находился один скелет, вероятно мужчины, с сильно выраженным рельефом на ключице и черепе. Его размеры: длина 155 см, ширина 40 см. Череп повернут на правый бок и раздавлен. Руки сложены на груди, правая над левой. В ногах, от уровня пояса до кончиков ног, находился, несомненно детский, дощатый гробик размером 20х60 см. Сохранились только фрагменты черепа. Инвентарь обнаружен не был.

Погребение 12 было обнаружено на глубине +3 до –30 (85–120 см от поверхности) к югу от погребения 11. Это - детское захоронение в дощатом гробу с длиной 70 см и шириной 30 см. Костяк и какие либо предметы обнаружены не были.

Погребение 13 выявлено на глубине –14 см (–100 см от поверхности). От костяка, очевидно мужского, сохранились только крупные трубчатые кости конечностей. Раздавленный череп находился в правой части гроба, лежащий на боку. Кость запястья левой руки располагалось в области живота. Сохранились остатки дощатого гроба, размеры которого были 175х60 см. В креплении днища использовались деревянные шпонки шириной 4–5 см. В некоторых местах на них сохранились остатки березовой коры. В углах головной части гроба найдены кованные гвозди. Других предметов в захоронении обнаружено не было.

В этой части раскопа в восточной и северной стенках хорошо просматривались контуры еще нескольких могильных ям.

 Стратификация раскопа

Для демонстрации изменений культурного слоя мы воспользовались профилем восточной стенки раскопа. Поскольку раскоп был заложен вплотную к стене, в качестве точки отсчета удобно использовать слои образовавшиеся при ее строительстве (рис.3).

– Верхний, сохранившийся после работы трактора, 10–20 см гумусированный слой, насыщенный известкой и обломками кирпича, мы связываем с жизнедеятельностью монастыря во второй половине XVIII–XIX вв.;

– 10–20 см слой битого кирпича и известки, появившийся при постройке стены в 1752 г.;

– 10–25 см слой коричневой глины, по цвету схожий с материковой, образовавшийся при рытье траншеи под фундамент стены;

– погребенная почва мощностью 5–10 см;

– пестроцвет мощностью 50–80 см, по цвету аналогичный грунту, находящемуся в заполнении могильных ям;

– темно-углистый или серый суглинок, видимый в профиле раскопа между могильными ямами. Он образовался в период, когда каменное строительство в монастыре еще не началось, и в нем отсутствуют следы кирпича и извести. Этот слой встречен на всей обследованной нами территории монастыря. Мы относим его к XVII в.

– материк - коричневая глина.

\С.98\

Раскоп 3 площадью 60 кв. м был заложен в 9 м к востоку от пристройки (бывший карцер, ныне монастырская лавка) Симеоно-Анненской надвратной церкви. Раскопки показали, что трактор, снимая слои грунта все же задел часть культурного слоя XIX в. Тем не менее, в этой части территории был исследован очень интересный участок культурных напластований, образовавшихся в результате жизнедеятельности монастыря. Были обнаружены остатки двух построек: жилой и хозяйственной, остатки дренажа, водопровод, большое количество гончарной керамики и обломков печных изразцов (рис.5).

Постройка 1 была открыта в квадратах А–Г/47, 48 и представляла собой остатки досок (пола), ориентированных по направлению приближающемуся к линии северо-восток — юго-запад. С севера доски были ограничены перпендикулярно лежащим на краю дренажной канавы бревном. В южном направлении доски продолжаются в стенки раскопа и под монастырскую ограду. Видимая их часть достигает более 8 м. В этом месте встречена большая часть керамики (около 700 фрагментов), кости и слюда.

Постройка 2 — углубленная в грунт полуземлянка, собранная из бревен, взятых из другой постройки (видны старые пазы и оконца). Ее размеры: ширина по наружным сторонам венцов — 250 см, по внутренним — 190 см, высота пяти сохранившихся венцов — 85 см. Бревна сооружения уходили в стенку раскопа, поэтому нам не удалось установить их длину. Остатки кровли полуземлянки сделанной из жердей обгорели от пожара и провалились. Внутри сруба были обнаружены слой навоза, солома, коровьи кости и развал глиняного сосуда — корчаги. В западной части сруба, очевидно после того как он был заброшен и забыт, был сделан пропил. В пропил уложили бревно диаметром 26 см с выдолбленной сердцевиной, предназначенное для стока воды. Диаметр внутреннего отверстия — 10 см. В проделанной в срубе прорези спилы бревен скошены. Человек, пиливший стенку постройки, делал это в неудобном положении. Очевидно, постройки 1 и 2 одновременны, они выявлены в нижнем слое серого суглинка, определяемого нами XVII в. В пользу их одновременности говорит и схожая ориентировка объектов.

В 9 м от ограды, между постройками 1 и 2 была обнаружена дренажная канава шириной до 80 и глубиной до 140 см от поверхности, аналогичная найденной в раскопе 2 и несомненно являющаяся ее началом. Судя по профилю раскопа, она была вырыта в первые годы строительства монастыря, так как выбросы земли из нее не перекрывали какого либо культурного слоя. Стенки канавы укреплены лежащими горизонтально досками. В таком положении их удерживали забитые с двух сторон заточенные колья диаметром до 10 см. В канаве была обнаружена водопроводная труба с проточной водой из “Святого источника”. Водопровод, как известно, был устроен в монастыре в 1898 г.

На границе квадратов А и Б была обнаружена куча размером 120х100х40 куб. см, состоящая из побывавших в огне и сильно оплавленных обломков кирпича, печных изразцов, черепицы, угля, золы, очевидно, выброшенных сюда после пожара. Судя по стратиграфии северной стенки квадрата А, Б-47, 48, эти горелые строительные остатки находятся между слоем глины, выброшенной при рытье котлована под фундамент каменной ограды в 1752 г., и слоем извести, оставшимся от ее строительства. Вероятно — это следствие неизвестного пожара 1752 г., но, возможно, и то, что стратиграфия культурного слоя на этом участке не дала объективной картины закономерной последовательности изменения слоя в соответствии с известными историческими этапами застройки монастыря, и эти остатки — следы более позднего пожара 1762 г. Здесь же в куче обнаружен ружейный кремень и медная монета “денга” 1739 г.

Костные остатки животных были обнаружены, главным образом, в раскопе III. В представленной для анализа остеологической коллекции, по оценке канд. биол. наук П. А. Косинцева (Институт экологии животных и растений УрО РАН), присутствовали кости крупного рогатого скота (54 фрагмента от 4-х особей), овцы (2/2), свиньи (2/2), птицы (1).

ОПИСАНИЕ НАХОДОК

Находки предметов из раскопок с территории Николаевского монастыря немногочисленны и однообразны. Они сделаны из различных металлов, керамики, стекла.

\С.99\

Изделия из металла. При земляных работах студентов САИ в 1988 г. был обнаружен небольшой бронзовый предмет в виде гирьки. Возможно, это пуговица. Датировать ее пока не представляется возможным (рис.6,6).

В погребениях 4 и 5 были обнаружены 2 нательных православных крестика. Но только один из них: из погребения 4 можно идентифицировать. Крест медный, четырехконечный, литой, его размеры 3,3х2,2 см (рис.6,3). В центре прорисовка восьмиконечного креста. На верхней оконечности надписи “INЦИ” — Иисус Навин Царь Иудейский. Строчкой ниже “црь слвы” — Царь Славы. По перекладине надпись “крест хранитель всей вселенной”. На ее краях “IСХС” — Иисус Христос. Под перекладиной на нижней оконечности вертикально написано “копие” и “трос”, вероятно трость. Ниже горизонтально “ма” и “рб”, возможно Матерь Божья. Строчкой ниже “...во”. Первая часть надписи не поддается прочтению. В самом основании креста слово “NИКА”. Крест в удовлетворительной сохранности. Надписи сделаны мелким церковнославянским шрифтом с трудом читаются и, поэтому возможны неточности. Данный крест на основании схемы эволюции морфологии русских крестов, составленной П. А. Корчагиным, можно датировать первой половиной — серединой XVII в. (Корчагин, 1986, табл. 1).

Из погребения 1 извлечена часть сережки из медной проволоки с 4 подвесками в виде бубенчиков и стеклянной бусиной из стекла фиолетового цвета (рис.6,1). К сожалению для датировки украшения аналогичных изделий в литературе не обнаружено.

В раскопе II (кв. А-14, +40) обнаружены:

1. Серебряная крышка в виде полумесяца, которая может быть “венцом” или “цатой”,и, возможно, выполняла роль нимба над ликом святого на иконе. На ней кернением и разноцветной эмалью нанесена надпись “ХРАНИ”. На обратной стороне изделия имеются петли и 2 клейма мастера. Крышечка открывалась и, возможно, под ней хранились мощи святого. На одном из клейм изображен парусный кораблик и цифра 84, на другом буквы “ГУ” или “ГЧ”.

Удалось установить, что цифра 84 на первом клейме — это номер пробы, а галера, плывущая по реке, — герб города Костромы. Особое сочетание этих знаков (цифра слева, а кораблик справа) по мнению специалистов указывает на то что клеймение происходило в этом городе в 1880–1890 гг. Второе клеймо — знак мастера. Очевидно ими были серебряного дела мастера Чувиляев Геннадий или Чулков Григорий, работавшие в с. Красном в конце XIX — начале ХХ вв. (Гольдберг, 1967, с. 169, 171);

2. Верхняя часть креста плохой сохранности (кв. А-15, +40), на котором изображен лик святого, установить личность которого и определить возраст предмета не удалось (рис.6,5);

3. Два пищальных железных ядра. Оба деформированы от удара. Одно (кв. А-14, +20), диаметром 40 мм и весом 235 г другое(кв. А-15, +40) диаметром 34 мм и весом 135 г (рис.6,10,11);

4. Предметы быта: щипцы (рис.6,7), кованые изогнутые стержни (рис.6,8,12), изделие для намотки веревок или ниток (рис.6,9), щипцы для угля (рис.6,13), датировать которые не представляется возможным.

В раскопе III (кв. Б,В-47,48) в куче строительного мусора, оставшегося от пожара обнаружено несколько обломков печных изразцов голубого и зеленого цветов с фрагментами изображений вьющихся растений и птиц (рис.8; 9,1-5). По имеющейся классификации их можно отнести к так называемым многоцветным рельефным изразцам, которые получили широкое распространение на Руси в последней четверти XVII в.

В более позднее время, в начале XVIII в., когда мода на них в Центральных районах России прошла, они продолжали изготовляться в провинциальных городах. На обнаруженных нами фрагментах (рис.9,1; 8,1,2) в зеленом фоне поливы, мотивах растительного орнамента, формах птичьих хвостов прослеживается близость к традициям изразцового производства северных районов России: Великого Устюга и Ярославля (Маслих, 1983, с.19-22, табл. 153, 154, 155, 186).

К этому следует добавить, что в отличие от изразцов, найденных на территории Верхотурского кремля, где в начале века при строительстве Троицкого собора работали московские мастера, монастырские изразцы более грубоваты и толстостенны. Возможно, что они изготовлены в 20–40-х гг. XVIII в. уже местными мастерами.

\С.100\

Гончарная керамика представлена более чем 800 фрагментами от 65 сосудов, найденными, главным образом, в постройке 2 в слое XVII в. Вся керамика изготовлена на гончарном круге, плоскодонная, мореная, имеет темный цвет. Основой тип посуды — корчага с диаметром горлышка 18–22 см, высотой до 30–35 см, толщиной стенок 8–10 мм (рис.7,14). Профили венчиков горлышка разнообразны (рис.7,1-8). На двух найденных фрагментах верхней части тулова нанесен волнистый узор (рис.7,13,15), а кромку одного донышка украшали ногтевые вдавления (рис.7,16). Среди находок оказался обломок глиняной чашки высотой 6 см и диаметром 12 см с рельефным круговым орнаментом (рис.7,12).

Здесь же найдены обломки слюдяных пластин, использовавшиеся для окон (рис.7,9) и обломок серого кремня со следами искусственных сколов по кромкам, очевидно, использовавшийся в кремневых ружьях (рис.6,4).

ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

В результате проведенных в 1989–1990 гг. исследований, археологическими методами было вскрыто 260 кв. м площади. С помощью трактора у южной стены удален слой грунта мощностью до 1 м на уровне цоколя и различные охранные сооружения колонии на площади около 2000 кв. м. Обнаружена засыпанная дренажная система, состоящая из канавы и пустотелых бревен. Все эти действия и последовавшие находки оказались важными и нужными для успешного продолжения реставрационных работ. Разрушение стен в первую очередь происходило от высоких грунтовых вод. Помимо того, что удалось обнаружить засыпанную дренажную систему, в канаве находилась забытая труба водопровода 1898 г., соединявшая в свое время “Святой источник” и поварню. До настоящего времени в ней естественным образом поддерживалось давление чистой родниковой воды, которая уходила под стены. На следующий год после находки трубы, по ней был найден и столь важный для церкви источник.

В научном плане эти работы пополнили скупые сведения о планировке и материальной культуре монастыря в первые века его существования. Какие же это сведения.

В юго-западной части монастыря внутри и за пределами ограды находилось обширное кладбище. Несомненно оно относится к первому столетию существования обители. Думаю, что здесь хоронили не только монахов, но и жителей Верхотурья. Все погребенные похоронены по православному обычаю: на спине, головой на запад со сложенными на груди руками. Последним местом упокоения им были как долбленые, так и дощатые гробы. Один из них неплохо сохранился (погр.9) и имел прямоугольную форму. Два костяка оказались завернутыми в бересту, причем один был сильно обгоревшим. Инвентарь погребений очень беден. Можно упомянуть только серьгу, остатки кожаной обуви — поршней и да плохо сохранившихся медных литых нательных креста. По находке одного хорошо сохранившегося крестика XVII в. пока трудно точно говорить о времени использования кладбища.

В то же время есть возможность обратиться и к другим источникам. На гравюре “Вид города Верхотурье” П. А. Артемьева 1770 г., сделанной с рисунка И. В. Люрсениуса 1742 г., хранящейся в Пермской художественной галерее изображен и монастырь (История Урала, 1989, с.185). Какие либо признаки кладбища на рисунке отсутствуют.

В 1855 г. при рытье рвов в юго-западном углу ограды под фундамент трапезной “на саженной глубине было отрыто много полуистлевших человеческих костей и несколько изгнивших осколков от гробов. Едва ли это было не первое монастырское кладбище. Оно так древне, что в 1855 г. о нем не сохранилось никаких преданий” (Екатеринбургские Епархиальные Ведомости, 1894, с.532). На месте кладбища было начато строительство каменной ограды и в 1752 г. Трудно сказать, знали строители или нет о его существовании, но закладывая фундамент, они сохраняли останки погребенных. Итог исследования в этой части монастыря — обнаружено самое старое монастырское кладбище, очевидно XVII в.

Упомянув монастырскую ограду, уделим и ей немного внимания. В дозорной книге Михаила Тюхина при описании города Верхотурья говорится: “За острогом же монастырь, а на монастыре храм Чюдотворца Николы да предел Дмитрея Селунского. Около монастыря ограда деревянная забор.” (Дмитриев, 1897, с.163). Забор, построенный “в заплот” мы видим на гравюре XVIII в. (рис.1). Очевидно, от него сохранились остатки, обнаруженные \С.101\ студентами САИ и описанные, как “деревянные столбы диаметром 200 мм, вкопанные в грунт на расстоянии 70 см от стены с шагом 160–180 см”.

В 1752 г. отступив несколько внутрь от забора было начато строительство каменной стены. Первоначально для закладки фундамента рылся ров на глубину около 1,5 м. В ров укладывались подогнанные глыбы так называемого “дикого камня”. Щели между ними заполнялись глиной. В середине, вдоль всего фундамента для прочности были уложены два ряда бревен, лежащих одно на другом.

Любопытна находка нескольких слоев мостовых, обнаруженных во время прокладки траншеи студентами САИ у угловой юго-западной башни монастыря. Этот участок был в свое время одним из последних десятков метров пути легендарной Бабиновской дороги, находящийся неподалеку от въезда в городские ворота. В нижних рядах дорожного покрытия сохранились деревянные плахи — единственные зримые остатки того знаменитого пути.

Большие хлопоты доставляла обитателям монастыря грунтовая и дождевая вода. В 1860 г. настоятель монастыря, архимандрит Гавриил с братиею писали архиепископу Неофиту: “стены в притворе Николаевского храма растрескались, так что по всему протяжению их сверху до низу образовались щели не малого размера. При том бут под ними подмыло, и весною, а так же в дождливое время летом и осенью, накопляется и стоит внутри его и под полом вода в большом количестве; прорытою же недавно из под притвора того за ограду монастыря канавою вода вся не вытекает, по причине малого склона от храма к ограде.” (ЕЕВ № 14, 1894, с.428-429).

Монахи занимались строительством разнообразных водоотводных сооружений, остатки которых были обнаружены при раскопках студентами САИ и нами. В одних случаях это были канавы, обделанные гранитными плитами, лиственничными бревнами или досками, в другом случае бревнами с извлеченной сердцевиной. Провалы в земле, нет-нет да и образующиеся в монастыре при оседании перекрытия дренажных канав создали благодатную почву для красивых схем и рассказов о монастырских подземельях, уходящих в сторону Верхотурского кремля и женского монастыря (Слукин, 1988, с.47, 51-54).

Постройки 1 и 2 по ряду признаков функционировали примерно одновременно. Постройка 1 возможно была жилой, а в постройке 2 содержалась корова, которая в 1716 г. или в более раннем пожаре погибла под обвалившейся кровлей.

В 1624 г. Михаил Тюхин, перечисляя кельи живущих в монастыре старцев не забыл упомянуть, что тут же находился двор, “живут в нем монастырские коровники (правильно “половники” — Е. К.). Да за монастырем дворишко, живет в нем Фетка Прянишник.” (Дмитриев, 1897, с.163). Где жил Ф. Прянишник установить пока не удалось, но вероятно, что обнаруженные нами остатки построек и были тем самым двором монастырских коровников.

Расчищая монастырские слои XVII–XVIII вв. мы вплотную столкнулись с проблемой неизученности материальной культуры последних столетий. То, что является обычным при исследовании древних эпох: коллекции находок и на их основе классификация и датировка вещей, пока неприменимо для поздних памятников. Коллекции еще предстоит только собрать.

Надежда на письменные источники заканчивается тогда, когда начинаешь с ними работать, поскольку они фиксировали лишь отдельные стороны человеческой деятельности. Да и тем немногим документам, что мы сейчас можем увидеть, пока просто повезло миновать пожары и чистки, в которых уже погибли многие столетиями собиравшиеся архивы. Нелишне напомнить, что и архив Николаевского мужского монастыря сгорел, а его большая библиотека пропала в годы революции.

Не так далеко то время, когда будет исчерпана традиционная источниковая база, основанная только на письменных или вещественных источниках. За областью исследований, находящейся на стыке и во взаимодополнении этих источников, по моему мнению, будущее и истории, и археологии. Нет хронологических границ для археологических исследований, есть наличие или отсутствие потребности в этих исследованиях. И раскопки в монастыре — не только посильное участие в реставрационных работах, но и небольшой вклад в копилку изучения культовых и погребальных памятников исторического периода или в просторечии — “Церковной археологии”.

\С.102\

ЛИТЕРАТУРА, ИСТОЧНИКИ

Акты Исторические, т. II, СПб. 1841.

Баранов В. С. Верхотурский монастырь. Екатеринбургские епархиальные ведомости, 1893, № 7 с.159-168, № 12-13 с.321-328; 1894, № 17-18 с.428-435, № 22 с.531-536.

Баранов В. С. Летопись Верхотурского общежитского монастыря в связи с историей сказания о житии Святого праведника Симеона Верхотурского. Ниж. Новгород, 1910.

Гольдберг Т., Мишуков Ф., Платонова Н. Г., Посникова-Лосева М. М. Русское золотое и серебряное дело XV–ХХ вв. М., 1967.

Дмитриев А. А. Пермская Старина Вып. XVII. Пермь, 1897.

История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989.

Корчагин П. А. Кресты и образы Верхнего Прикамья XI–XIX вв. как исторический источник. Дипломная работа. Пермь 1986.

Курлаев Е. А. Отчет об археологической разведке на территории Николаевского монастыря в г. Верхотурье Свердловской области в 1989 г. Свердловск, 1990.

Курлаев Е. А. Отчет об археологических раскопках на территории Николаевского монастыря в г. Верхотурье Свердловской области в 1990 г. Свердловск, 1991.

Маслих С. А. Русское изразцовое искусство XV–XIX вв. М., 1983.

Симиненко В. И. Научно-реставрационный отчет. Т. III. Николаевский монастырь. Угловая башня. Участок стены. САИ. Свердловск, 1988.

Слукин В. М. Тайны уральских подземелий. Свердловск, 1988.

Иллюстрации

\С.93\

Рис. 1. Облик Верхотурского Николаевского монастыря с гравюры XVIII в. (19 КБ) загрузить

\С.102\

Рис. 2. Схема монастыря (47 КБ) загрузить

\С.103\

Рис. 3. Раскоп I (137 КБ) загрузить

\С.104\

Рис. 4. Раскоп II (185 КБ) загрузить

 \С.105\

Рис. 5. Раскоп III (141 КБ) загрузить

 \С.106\

Рис. 6. Археологические находки (предметы быта) (94 КБ) загрузить

 \С.107\

Рис. 7. Археологические находки (керамика, стекло) (101 КБ) загрузить

 \С.108\

Рис. 8. Фрагменты изразцов (56 КБ) загрузить

 \С.109\

Рис. 9. Археологические находки (фрагменты изразцов, кирпич) (56 КБ) загрузить

Авторский | Региональный | Хронологический |
Структурно-конфессиональный | По направлениям деятельности