При цитировании и ссылках на данную электронную публикацию указывать:

Нечаева М. Ю. За стенами древней обители. Четыре века истории Верхотурского Николаевского монастыря. Екатеринбург, 2000. С.__ (http://atlasch.narod.ru/)

Праведный Симеон: 
Путь из Меркушино в Верхотурье [1]

\С.28\

История эта началась в 1692 г. В 60 км от Верхотурья в селе Меркушино из могилы, находившейся у церкви, стал «восходить от земли» гроб неизвестного человека, и сквозь его доски просматривались нетленные останки. Посмотреть на удивительное явление приходили многие. Начали толковать о том, что, должно быть, Бог явил своего праведника или даже святого. Но мощи святого познаются по их чудотворению, как правило, через свершаемые от них исцеления от болезней.

Первое известие об исцелении появилось в том же году. Некий Григорий, слуга воеводы Савельева, рассказал своему знакомому, тоже воеводскому слуге Илье, как исцелился от расслабления, отслужив панихиду над гробом, показавшимся из земли в Меркушино, и обтерев себя землей с него. Илья, страдавший глазным заболеванием, поверив Григорию, тоже заказал панихиду, стал молиться неведомому чудотворцу и приложил к глазам землю, принесенную ему Григорием. Согласно его рассказам, в полночь он исцелился, о чем утром сообщил своему господину воеводе Нарышкину, который запомнил диковинное событие и при случае поведал о нем митрополиту Игнатию. Уверовал в целительную силу меркушинских нетленных останков и сам воевода, особенно когда его дочь, также страдавшая глазной болезнью, получила от них исцеление, прибегнув к тем же средствам, что и слуга ее отца.

\С.29\

Годом позднее в Верхотурье приехал человек, посланный митрополитом Сибирским и Тобольским для обозрения церквей епархии, – клирик Матфей. Конечно, до него дошли слухи о новоявленных святых мощах, и он не преминул сообщить о них митрополиту. Тот велел воздвигнуть над безымянной могилой небольшое надгробие, а два года спустя, лично объезжая епархию, посетил Меркушино, дабы удостовериться в нетленности мощей.

Направляясь в Верхотурье для освящения соборного (то есть главного в городе) храма, митрополит Игнатий послал в Меркушино пять человек из числа сопровождавших его, велев им открыть гроб и осмотреть останки. Посланники прибыли 18 декабря 1694 г., исполнили повеление и доложили, что ощутили благоухание и усмотрели нетленность мощей. Получив такое известие, митрополит лично отправился освидетельствовать мощи в Меркушино и пришел к тому же мнению, что и его посланцы.

Визит Его Высокопреосвященства в далекое село привлек внимание всех местных жителей, которые собрались, чтобы лицезреть владыку. Митрополит Игнатий попросил присутствующих рассказать все, что они знают о почившем, но никто не мог ничего вспомнить, из толпы выступил лишь семидесятилетний старик, назвавшийся Афанасием, который поведал, что в юности слышал от своих родителей, будто бы у церкви похоронен благочестивый и добродетельный человек, дворянского рода, пришедший сюда «из Российских городов» (из более западных районов), странствовавший по Верхотурскому уезду и зарабатывавший на жизнь портняжничеством и изготовлением шуб с нашивками, а летом – рыбной ловлей. Афанасий припомнил, что «житие его доброе», что болен был «чревом», но имени указать не мог. Сам старец лично праведника не знал.

Уезжая из Меркушино, митрополит Игнатий размышлял обо всем увиденном и услышанном и, задремав в дороге, увидел сон, отвечавший на терзавший его вопрос о имени почившего. «Симеон» – прозвучало во сне. И с этой мыслью владыка проснулся. Он поделился сновидением со спутниками. Несколькими днями позже подобный сон посетил еще трех человек. Такое совпадение было сочтено знаком свыше. Все уверились, что имя праведника – Симеон.

Владыка еще раз побывал в Меркушино, прежде чем отбыть в престольный город своей епархии Тобольск. 30 декабря он снова осмотрел мощи и повелел собрать все сведения о почившем, а равно и о чудесах, явленных от его останков.

\С.30\

Вероятно, тогда и появились некоторые детали о жизни меркушинского праведника, почерпнутые из устных рассказов стариков, которые помнили кое-что из слышанного в детстве и юности. Полагали, что почил он лет пятьдесят тому назад, поэтому последующая традиция и определяла годом его кончины 1642 г. Возраст сего добродетельного мужа определялся 35–40 годами, следовательно, рождение его относилось к концу XVII — началу XVIII в. Место рождения тоже оставалось неизвестным: был ли он рожден в центральных районах России и в детстве привезен родителями в Верхотурье, или же родился на Урале. Припоминали, что был он добр, но не без странностей, которые современники не всегда могли понять. Имел он привычку не заканчивать сшитую им шубу и тихо уходить из дома, где жил, пока работал над нею, вызывая некоторое недовольство хозяев и не получая денег за недоделанную вещь. Потом, в устном предании, это осмысливалось как особый подвиг юродства и преднамеренный отказ от денег. «Чревная» болезнь была сочтена последствием воздержания и поста. Жития святых всегда писались, следуя определенному канону, это было не только историческое известие, но и определенный жанр литературы, и составляемое жизнеописание меркушинского праведника следовало установившимся традициям.

Составленное митрополитом Игнатием жизнеописание местночтимого праведника монахи Верхотурского Николаевского монастыря дополнили сведениями о чудесах, произошедших от мощей Симеона. Свод таких известий хранился здесь же, в монастыре, и это было неслучайно. Вероятно, именно верхотурские иноки взяли на себя труд собирания сказаний о праведнике. Горячо отнеслись к местному чудотворцу и верхотурцы-миряне, пожелав перенести его мощи в свой город. Надо полагать, что и меркушинцы стали страстными почитателями Симеона, но село было невелико, и им сложно оказалось тягаться с верхотурцами. Как только в Тобольске появился новый митрополит Филофей (Сибирская кафедра после отзыва Игнатия в Москву с конца 1699 до 1704 г. была незанята, назначение его преемника затянулось), верхотурские воевода и таможенный голова подали от имени своих земляков просьбу дать благословение на перенесение мощей. Митрополит поддержал их стремление, назначив местом пребывания святыни Николаевский монастырь.

12 сентября 1704 г. мощи, переложенные в новую раку (гроб) из кипарисового дерева, со всей почтительностью и торжественностью были доставлены в Верхотурье. На месте могилы в Меркушино некоторое время спустя появился родник, воды которого считались целебными.

\С.31\

Слава Симеона-праведника росла, все больше паломников приходило поклониться его мощам. Они заказывали церковные службы в его честь в монастырской церкви, но поскольку официального причисления Симеона к сонму святых Российской церкви еще не произошло, особые молитвы и службы в его честь исполнялись только в храмах самого Верхотурья и окрестных селений. В 1763 г. один из почитателей Симеона канцелярист Григорий Третьяков довел об этом до сведения Синода – высшего церковного органа в России того времени. Поскольку в XVIII в. церковные власти стремились ввести обязательную процедуру освидетельствования всех мощей, чтобы отличить подлинные от ложных, и подробнейше разработали порядок его проведения, известие с Урала вызвало указ Синода, направленный епархиальным властям, о незамедлительном проведении такой процедуры.

Соответственно предписанию была создана комиссия, состав которой определил митрополит Тобольский и Сибирский Павел. Ей было поручено собрать и прислать все имеющиеся сведения о произошедших от мощей чудесах, еще раз освидетельствовав их нетленность. Архимандрит Николаевского монастыря Тихон и священник Кирилл Яковлев, исполняя предписание, постарались представить все накопившиеся к тому времени сведения, но результаты не устроили митрополита Павла, и он отправил в Верхотурье из Тобольска свое доверенное лицо – священника Василия Русановича, который попытался получить требуемые законом письменные свидетельства о произошедших чудесах хотя бы от тех исцеленных, которые были еще живы, или же от их родственников. Он заручился двумя такими подписками, но итог его деятельности тоже не удовлетворил митрополита, и оба исследования не кончились ничем. Вскоре же и монахам, и епархиальным властям пришлось заниматься совсем иными проблемами: переменами в образе жизни, связанными с секуляризацией, за которой последовал долгий и тяжелый период адаптации братии Верхотурского монастыря к новым условиям.

В декабре 1824 г. епископ Пермский и Екатеринбургский, в ведении которого с 1799 г. состоял Верхотурский монастырь, повелел архимандриту Афанасию доставить обстоятельные сведения о мощах Симеона и проявлениях их святости. Опыт предыдущих исследований научил братию монастыря тщательнее фиксировать требуемые свидетельства об исцелениях, и, вероятно, представленные сведения удовлетворили епархиального архиерея: впредь их освидетельствования уже не требовали, и все ссылки братии на необходимость возведения новых храмов, гостиниц для богомольцев, приходивших поклониться Симеону Верхотурскому, считались вполне обоснованными.

\С.32\

Богомольцев становилось все больше, и случаев исцеления – тоже. Если с 1692 г. до 1825 г. было зафиксировано только 44 излечения, то с 1825 по 1904 г. – уже 170. Вера – сильнейшее средство психологического воздействия, а влияние психического состояния на процесс физиологического выздоровления очень велико. Для записи факта исцеления достаточно было собственноручного свидетельства выздоровевшего или его родственников.

Молва о Симеоне Верхотурском распространялась все дальше. Если прежде о нем знали в основном на Урале и в Сибири, то теперь, после всех официальных проверок, о нем услышали в самых уединенных уголках России. В 1904 г., например, в монастырских гостиницах останавливались 8660 человек, не считая тех, кто размещался в Верхотурье в частном порядке, и тех, кто приходил из ближних селений и не ночевал в монастыре. География мест, откуда пришли паломники, была чрезвычайно велика: от Владивостока, Енисейской и Иркутской губерний на востоке до Финляндии и Киевской губернии на западе и до Алтая, Казахстана и Астрахани на юге.

Если до середины XIX в. нужды богомольцев вполне удовлетворяла одна монастырская гостиница, двух этажей которой хватало не только для них, но и для монастырских работников, нанимаемых из числа мирян для различных хозяйственных работ, то в 1855 г. пришлось переделать под гостиницу еще один братский корпус. В 1865 г. была построена еще одна, в 1889 г. и ее оказалось недостаточно, возвели новый полукаменный корпус, а в 1892–1894 гг. построили каменную двухэтажную гостиницу. Помимо этого часть паломников могли приютить на монастырской заимке – в 8 км от обители, на реке Актай. Там уже к 1879 г. имелся деревянный двухэтажный дом, крытый тесом, «в дачном вкусе», для богомольцев и рабочих. В 1888 г. кроме него построили деревянный дом, нижний этаж которого отвели под приют для богомольцев, а в 1902–1904 гг. заменили обветшавшие постройки более прочными и просторными. Ежегодно 12 сентября на крестный ход в обитель стекались жители из окрестных деревень, так что общее количество паломников в начале XX в. монастырские власти оценивали в 70–80 тысяч в год.

\С.33\

Такой поток богомольцев приносил монастырю вполне ощутимые доходы, не говоря уже о многочисленных приношениях, украшавших церковное убранство и благолепие раки (гроба) Симеона Верхотурского. Николаевский монастырь к семидесятым годам XIX в. стал богатейшим в епархии. Без особого труда он предоставлял займы другим обителям, неоднократно обращались к монастырской казне епархиальные власти, иногда так и не возвращая долг. В 1851 г. настоятель монастыря архимандрит Герасим писал архиепископу Пермскому, что на раку Симеона приложено такое количество парчи и шелковых материй, которое намного превосходит все потребности церкви, а посему просил разрешения использовать их для пошива церковных облачений для братии, на украшение которых предлагал потратить часть денег, опять же пожертвованных богомольцами монастыря.

Рака Симеона Верхотурского приобретала все большее благолепие и пышность. В 1798 г. на средства титулярного советника Алексея Федоровича и его супруги Фелицаты Степановны Турчаниновых была сооружена медная, в 1846 г. – уже серебряная рака, причем устроили ее за счет пожертвований, специально собираемых с разрешения епархиального начальства. Особенно крупные суммы внесли уральские купцы Павел Александрович Бронников (1 тыс. руб.), Иоанникий и Иоаким Рязановы (600 руб.) и другие.

\С.34\

В 1863 г. по прошению братии монастыря придел Никольского храма был переосвящен во имя Симеона Верхотурского, а кроме того построена и освящена надвратная церковь во имя св. Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы. В 1870 г. в обители появилась еще одна небольшая церковь – кладбищенская, во имя св. мученика Неофита, специально устроенная в память епископа Пермского и Верхотурского Неофита, скончавшегося двумя годами раньше и пожелавшего покоиться в этом монастыре.

Появился храм и на заимке. Еще в 1889 г. за счет пожертвований там была возведена часовня, а в 1894 г. – построена и освящена церковь в честь иконы Пресвятой Богородицы «Живоносный Источник».

\С.35\

Благоустраивался и сам монастырь. В 1836 г. в нем разбили небольшой сад, в 1882 г. – рощу, в 1887–1888 гг. вымостили каменный тротуар почти на 130 метров. В 1895 г. отвели под иконно-книжную лавку отдельное каменное здание, в 1905 г. устроили фотолабораторию, обеспечивающую паломников памятными снимками обители, причем работал в ней профессиональный фотограф из числа монастырской братии. Побеспокоились и о высоких гостях: в 1860 г. в братском корпусе специально приспособили некоторые помещения для приема епископов и других важных особ.

Превращение Верхотурской обители в крупнейший центр поклонения праведному Симеону не могло не повлиять на жизнь самой братии, и весьма существенно. В монастырском укладе произошли значительные перемены.

Примечание:

1. Оригинальный взгляд на образ Симеона Верхотурского изложен в книге: «Очерки истории и культуры города Верхотурья и Верхотурского края. (К 400-летию Верхотурья)» Екатеринбург, 1998. С.114-128.