Избранные документы,

опубликованные в книге В. В. Алексеева и М. Ю. Нечаевой 
"Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России ХХ века".
Часть I. Екатеринбург, 2001.[*]

© Алексеев В. В., Нечаева М. Ю., 2001.

Коммерческое использование и распространение в печатном виде, а также размещение в электронных библиотеках и изданиях без разрешения правообладателя недопустимы.

При цитировании и ссылках на данную публикацию указывать:

Алексеев В. В.,  Нечаева М. Ю."Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России ХХ века". Часть I. Екатеринбург, 2001. С.__ (http://atlasch.narod.ru/)

8. Из протокола допроса М.А.Поздеева (вероятно, в Секретном отделении Кунгурского окротдела ПП ОГПУ по Уралу) от 7 октября 1927 г. - С.39-43.

 \C.39\

Дополнительно к допросу от 5/Х—с[его] г[ода] сообщаю следующее:

Выпустил я из виду показать следующее. В 1925 г., месяца не припомню, приехал я в г.Свердловск в Тихвинский женс[кий] монастырь для узнавания, [так] как слухи шли через монашек, что будто бы находятся княжны часто при храме, т.е. у живущих при церкви у монашек: у Варвары Федоровны, и у монашки у Анатолии, и у регентши у Ольги Павловны.

Когда я стоял в церкви, меня пригласила Варвара Федоровна чаю попить, и спрашивает, откуда ты и кто такой. Я, конечно, недолго думая, сказал, [что] я живу при афонских старцах в \C.40\ Уральских горах за Белыми горами, [что] они [старцы] прозорливые, Макари[ю] 112 лет, и церковь есть маленькая, и женский скит основывается в 12 верстах. Ольга Павловна, прерывая [мои] слова, [спросила]: “Я слышала, будто где-то [люди из] непростой фамилии, т.е. царской, живут, не у вас ли случайно?” Я говорю, т.е. Поздеев: “Да будто бы находят”. Варвара Федоровна сразу: “Вот бы Мане да и другим не мешало бы туда отправиться”. А я, т.е. Поздеев, говорю: “Какая Маня?” Они в голос все: “Да тут у нас есть люди”. Я, т.е. Поздеев, говорю: “Что за люди? Я никому, Боже сохрани, не скажу”. Они, погрозив пальцем: “Смотри, это просто [люди из] царской фамилии”. –“А где же мне увидать и поговорить [с ними]? Вы не думайте, я не простой человек, а иеромонах”, – [сказал я], показав карточку иеромонаха, [на] которую снялся в Перми (пятиминутка).

Тогда они действительно уверились и дали мне адрес, [его] написала Ольга Павловна. “Поезжай, – говорит, – на поезде до станции Баженово, а с Баженова спроси село Кочни, а с Кочней в д.Шилову, найди монашку Анисью Прокопьевну. Она из Каслинского монастыря, живет в келье умершей келейницы Анны Ивановны с матерью ее старушкой. А они дадут знать в с.Кислово, где и живет Маня, а зря тебя не допустят до Мани. Она живет с монашкой Феклушей и еще есть у них самый близкий мужичок Василий Аристархович”. Все это рассказала Ольга Павловна и Варвара Фед[оровна].

Я, конечно, т.е. Поздеев, в тот [же] день не отправился и на другой день остался еще простоять обедню, так как был день вторник, и у них в монастыре [в этот день] бывает акафист Тихвинской [иконе Богоматери]. На другой день у акафиста увидал я обеих игумений, к которым по обыкновению подошел к ручке к благословению. Они меня обе спросили: “Откуда, странничек?” Я сказал: “Из Макарьевских пещер”. Они говорят: “Ой, мы что-[то] вчера [об этом] слышали. Какие вы там счастливые: никто вас не знает и не беспокоит”. А я, т.е. Поздеев, говорю: “Да, слава Богу истому, живем неизвестные”. Они дали [мне] по просфоре; и после обедни меня опять пригласили монашки чай пить в квартиру (ну, улицу и дом номера не припомню, живут внизу), а пригласила, во-первых, о[д]на молодая – ходит в очках, живет с матерью, зовут Шура Суворова, – она еще где-то служит на службе, и их внизу жило около пяти человек. Они меня опять спросили, откуда и какой [я человек]. Я опять эти же слова сказал, т.е.  [те же], что и Ольге Павловне [говорил]. Они \C.41\ опять меня посылают в Шилову: “Пойди-ка туда, там народ очень хороший и духовный и там есть непростая”.

И только переговорив все это – еще приходят трое. Шуры Суворовой мать мне и говорит: “Это блаженная Федорушка. Она, хотя и в женской одежде, но [на самом деле] мужчина, ходит [в таком виде] по благословению старцев и мужчин очень боится. Она едет домой, т.е. [туда], где живет, и везет с собой мамашу. Живет она около станции Коуровки у благодетеля, а это третья келейница ее провожает”.

Посадив их тоже к чаю – [в это время] является мужчина, они тоже садят его пить чай и называют Мишей, и мне опять объясняют: “Это блаженный Миша, он из завода Каменско[го]”. Он начинает мне говорить: “Я ведь знаю, ты – монах”. Я говорю: “Да”. Он мне говорит, т.е. Миша: “Ты бывал у нас в Каменском заводе?” Я говорю, т.е. Поздеев: “Нет, Миша, не бывал”. – “Надо тебе обязательно побывать, там монашек много хороших. К нему даже царевны ходят”. Я, т.е. Поздеев, говорю: “Ладно, обязательно побываю”.

Попив чаю, вышли из-за стола, поблагодарив всех. Подходит ко мне, т.е. к Поздееву, провожатая монашка (т.е. федорушкина): “Мне можно с Вами, батюшка, побеседовать?” Я, т.е. Поздеев, говорю ей: “С полным удовольствием”. Она мне говорит: “Только по секрету”. И [мы] действительно ушли в другую комнату, она мне и начала говорить: “Не знаю, грех мне будет или нет: Федорушка – ведь мужчина, и со мной спит, говорит, что благодать и на тебя перейдет”. А я, т.е. Поздеев, говорю: “Нет, это не ладно”. И вдруг входит Федорушка, и нам больше не пришлось ничего поговорить. Я поблагодарил [и] ушел на поезд.

Приехавши ночью в Баженово, [я] нанял за 2 руб. 50 коп. кочневского мужичка, с которым ночью приехал к нему и ночевал у него. Утром встали и поехали в д.Шилову, куда и приехали.

Нашли келью, вошли. Ласково нас приняла монашка Анисья Прокопьевна, и действительно, она живет очень со старой старушкой. В первую очередь [они] меня спросили: “Откудова Вы, братец?” Я говорю, т.е. Поздеев: “Да ведь раньше-то, грешный, жил в разных монастырях, а сейчас всех разогнали, живу при старцах великих, т.е. при прозорливых”. – “Куда же Вы поехали?” – “Да я прямо только сюда, посетить келью покойной Анны Ивановны”. Анисья Прокопьевна говорит: “Доброе \C.42\ дело, раздевайтесь и погостите”. Т[о] есть я, Поздеев, разделся. Поставили самовар, попили чаю. Ямщик уехал домой, а я остался.

Вечером начали говорить с Анисьей Прокопьевной про пещеры, про монастыри, а потом и про царску[ю] фамилию. Я говорю: “Нет ведь их живых-то, поди, уже никого”. – “Я тоже так думала; ну есть здесь мужичок Васили[й] Аристархович, он и верить не велит, дескать, расстреляны, да не они: или виновники, или сделанные куклы сожгли и пепел бросили. А вот в Кисловой живет Маня, говорят, что княжна, но я тоже плохо верю”. А я и говорю, т.е. Поздеев: “Ох, как мне хочется увидать [ее]”. Анисья Прок[офьевна] говорит: “Уж не знаю, как добье[те]сь”. Я говорю: “Я ведь иеромонах, у меня есть карточка”. Она, посмотрев карточку: “Я сейчас сбегаю в одно место, они съездят в Кислову с карточкой, [узнают], что они скажут: допустят ли или нет”.

Действительно, ночью же какая-то женщина съездила и, [вернувшись], говорит: “Дома нет. У ней был брат Алеша, и она уехала провожать [его] в Свердловск, а Вам велели до воскресенья погостить”.

Действительно, на что я и согласился. [В] воскресенье отправились с Анисьей Прокопьевной в с.Маминское. [В] воскресенье утром вслед за нами приехала мон[ахиня] Фекла, с которой живет Маня; она, увидев меня, расспросив все, проэкзаменовав меня, мне сказала: “Побывайте когда-нибудь к нам в следующий раз: сейчас Маня больна, да и дома нет”. Я сказал: “Хорошо”.

После обедни мы с Анисьей Пр[окопьевной] пришли в Шилову, где мне надавали немножко холста и полотенец, [так] как сказавшись, [что] я-[де] из пещер. В понедельник я отправился в село Карась-Исток, куда меня монашки приглашали следующие: напр[имер], Шура Сычева, [мастерица] монастыря Тихвин[ского] в г.Свердловске, бывшая [там] в позолотной чеканной [мастерской]. Ну [приехал я] в келью к Наталье-келейнице, их тут не меньше было как штук 15, ну все больше монашки. Побеседовав с ними [о том], что я живу при старце таком-то, попели канты, и опять [они] стали мне объяснять про Маню и Олю: что видали [их], что истинно – они. Они ([монашки]) начали потом восхвалять отца Авеля в с.Шабурово и говорят: [он] прозорливый, сколько народу от обновленья спас, и получил благодарность от архиерея Аркадия Кунгурского, и его он ([епископ]) наградил наперсным крестом, мы все недавно собирали на этот крест наперсный \C.43\ и собрали 85 руб., [крест] в Свердловске делают где-то, Марфуша Засыпкина уехала выкупать [его]; ты обязательно побывай [у отца Авеля]. Я сказал: “Ладно”.

В тот же вечер уехали мы с монашкой с Шурой Сычевой на станцию: она – к игуменье, а я – опять к монашкам, т.е. к Шуре Суворовой. Положив набранные вещи к ним в келью, сам ушел к обедне, где после обедни после всего народа подходит [ко мне] монашка, которая объявила, [что она] из Кисловой. Я спросил: “Вы – Маня?” – “Да, я”. И она сразу мне говорит: “Вы только не подумайте, что я княжна, я – простая монашка”. Я говорю: “Я ничего не имею [против этого]”. – “Я подошла [потому, что] мне сказали, что Вы в пещерах живете. Говорят, что у Вас какие-то недалеко монашки живут?” Я говорю, т.е. Поздеев: “Да, живут”. Маня говорит: “Не знаете, как [их] зовут?”. Позд[еев]: “Я редко хожу, правда, всех и не знаю”. Дала мне она 10 коп. и говорит: “Пусть ваш старец помолится. У меня был недавно человек в гостях, все его признают за князя Алексея, ну жалко, он уехал недавно и живет в секте у ио[анн]итов в Барнауле с именем Алексей Шитов, ну наверно, скоро они его отправят в Москву к “старшему” ихнему – к В.Пустошкину”.

После этих слов мы простились, [она ушла], пригласив меня в следующий раз навестить их в с.Кисловой, после сего больше я ее не видал. И [я] пришел в квартиру к монашка[м]. [В мое отсутствие] пришла какая-то монашка и их расстроила: не верьте-[де], никаких пещер нет, это прямо подосланный; и у меня много вещей монашки повытаскали, осталось только несколько, но все это [монашки] сделали без Шуры Суворовой – она была на службе, а Сычева вытаскала и уехала, увезла много обратно. Я тоже в тот день сел на поезд и поехал в Пермь./.../

И почему я при первом допросе этого ничего не сказал – извиняюсь, у меня сердце больное, я и напугался, да и притом же на голодке с дорожки, сознаюсь, выпил; может, я и в первом показании что перемешал. Но это я в здравом уме писал.

Все верно.

[Михаил Поздеев]

Помета: 7/Х [19]27 г.

Государственный архив административных органов Свердловской области (далее: ГААОСО). Ф.1. Оп.2. Д.17392. Л.10-12 об., 17. Подлинник. Рукопись (рукой Поздеева).

22. Из протокола допроса М.А.Поздеева (вероятно, в Секретном отделении Кунгурского окротдела ПП ОГПУ по Уралу) от 7 октября 1927 г. - С.60-63.

 \C.60\

/.../ Побыв маленько [там], отправились в Нолинск пешком, и в Котельнич, где монашки помогли [нам] на дорогу, и [мы] отправились в Ростов Ярославский в мужской мон[астырь] Петровский к архимандриту Симеону. Жил он один вверху, а в корпусах жили монашки – беженки из Эстонии. Архимандриту я тоже объяснился, что [я приехал] из пещер, и он мне сказал, [что] если благословит меня о[тец] Макарий в пещеры жить, то я приеду и привезу много; кое-что у меня прихранено: есть сосуды, и кресты, и еще кое-что, и из облачений – все хранится в деревне; мне надоело с этими монашками грешить – за каждую малость жалуются Владыке Иосифу, а он их за это любит. (Это мы были [там] последнюю неделю перед Пасхой и Пасху будто бы в 1926 г.) Там есть и монашек много, они маленько помогли [нам] деньгами как странникам, всего около 6 руб., [и мы] уехали в Москву. А из Москвы нахвалили [нам] по Савеловской ветке Влахернский женс[кий] монастырь, куда мы и уехали.

Приехавши в Спас-Влахернский монастырь, пришли в церковь – в окурат шла вечерня. После вечерни пригласили [нас] как странников две монашки – монахини Епраксия и Елена. Попили чаю, поужинали и [они] свели [нас] ночевать к другим монашкам за ограду: у нас, говорят, очень строго. В монастыре был приют и богадельня, как нам было видно. Себя мы опять объявив так же, как и в тех монастырях. На второй день после обедни пригласили еще других монашки в просфорную. Монахини две – Никодима и Инокентия – побыв [у нас], опять пришли к Елене и Епраксии. Я ,т.е. Поздеев, стал выспрашивать [у них]: нет ли для нашей пещерной церкви утвари какой или облачений. Елена и говорит: я сейчас не ризница, если бы была ризница, то много бы помогла; у нас ведь много всего припрятано; хотя у нас и артель считается, и председательница есть при монастыре, но мы игуменью почитаем так же, как и прежде, измененья нет у нас, монастырь богатый. И, действительно, нас везде они выводили, и очень много еще есть [у них] золотых украшений на иконах и разных драгоценностей. Ну, говорят, все это у нас уже о[т]куплено, и дали нам на дорогу денег 16 р.

\C.61\

В г.Кашине тоже есть женс[кий] монастырь, а мощи Анны Каш[инской] в соборе были [ли] – не помню лично. А как-то [мы] пробрались на Волгу и были в Угличе в женск[ом] мон[астыре]. В Угличе монашка (не помню, как [ее] звать) направила нас в Рыбинск. Да еще были в Мологе в Афанасьевском монастыре. Около женс[кого] мон[астыря] живет в келейке наподобие бани старая монашка Оринушка, у которой, [как она] говорит, часто бывает князь Михаил под именем Павла. Прибыли [мы] в Рыбинск, разыскали Оринушку и сказали, [что] вот нас послала Вас навестить монашка из Углича, и из Мологи две нас к Вам направили. Она нас приняла обоих хорошо и рассказывала, что действительно бывает часто князь Михаил под именем Павла, а потом, говорит, часто ездит и [из] Дивеевского монастыря мать Серафима, которая собирает на царских дочерей, и много купчихи помогли – прямо чуть не возами.

Побыв у Софии, мы отправились из Рыбинска в Нижний, а из Нижнего в Арзамас и в Саров, из Сарова в Дивеев. Сколько ни добивались [мы там] про царских дочерей, ну плохо нам говорили. Ушли [мы] в Ардатов, где ночь ночевали. Игуменья Енафа расспросила меня, откуда [мы] и [из] каких, ну плохо уверилась; если бы, говорит, знала, что [вы] действительно из пещер, или бы были [у вас] документы от монастыря, то [мы] могли бы помочь, и чашу дать, и кое-что [еще]; ну нынче опасно – много фальшивых [посланцев]; если ваш старец напишет мне письмо, [и отправит] с тобой, и приложит печать именную свою, – тогда могу помочь.

Из Ардатова [мы] ушли в Кутузовский жен[ский] мон[астырь], где и пришли в странноприимную. Приняли [нас] хорошо, странников было порядочно, тут три монахини Мирония, Александра и Мариамна [хлопотали?], а игуменья Феофанья была больная. Ну все-таки нас и к игуменье в корпус пригласили. Монахиня Мариамна тоже хлопотала про вещи [для нас], ну матушка, говорит, больная, да и тоже без удостоверения монастырского боится довериться, ведь все мы уже напуганы; а ведь хранится спрятано немало всяких драгоценностей, сосудов, и крестов, и всего; одна матушка Аверкия сколько возов по ночам своего и монастырского добра свезла в Ардатов к родственникам; нечего говорить – всего много и полно, если бы у вас был вид, то с полным удовольствием [мы дали бы].

И на следующий день, проводив нас, мон[ахиня] Мариамна на Миляевский мон[астырь], находящийся в 8 верстах, дорогой шла \C.62\ лишь со мной с одним, т.е. с Поздеевым, потому что с нами еще шли странники и странницы, и Фалалеев вел темного странника. И Мариамна все рассказывала, что половина не сдана вещей, хотя и игуменья в тюрьме сидела, ну все же сохранили покамесь, а вперед не знаем; и Мариамна тоже объясняла, что [у нас в монастыре] бывают часто [лица] из царской фамилии, так как монастырь у нас – захолустье в лесу, близко очень жительства большого нет. Попрощавшись, она вернулась домой, а мы пошли в Миляевский монастырь. Пришли, ночевали ночь, и тут монашка по имени Мария объяснила, что в Понетаевском скиту проживает мужчина, Андрей Иванович – старик, тоже из царской фамилии.

Потом мы снова вернулись в Саров, а из Сарова пошли обратно в Арзамас, на пути догнали двух монашек [из] Арзамасского Никольского монастыря и шли с ними вместе. На пути до Арзамаса ночевали в деревне, и они ([монашки]) всю дорогу нам рассказывали, что у них в монастыре живут подолгу тайно у ризницы Олимпиады и у Магдалины царица слепая, да князь Алексей, да Ксеньи Александровны сын Вячеслав. Алексей и Вячеслав [ходят] в женских костюмах, Алексея зовут Настасья Филипповна, а Вячеслава – Акуля, и они часто бывают в Спас-Зеленогорском монастыре у игуменьи Таисьи, но мы, говорит, двое не верим – это говорили [те монахини], которые шли с нами, т.е. Дарья Алькина и Дуня (по фамилии не знаю). Когда мы пришли в монастырь в Арзамас, [то] и действительно у всенощной увидали, [как] провели под руки две монашки женщину. Все молодые монашки друг дружке со смехом шепчут: смотри, провели слепую царицу. На другой день, сколько я ни добивался [разрешения] пройти к монашке Олимпиаде, мне не разрешили.

Потом мы уехали с Фалалеевым на Нижний, где встретились с одной монашкой, которая стала расспрашивать, откуда [мы] и какие [люди]. Я опять ей объясняю, [что] я из пещер монах, а это мой племянник из миру, [что] было у него обещание; она стала нас приглашать [к себе] на родину, даже на свой счет, где мы и согласились. Она была из-под Ульяновска, [из] Шумовской волости, д.Семеновой,[как ее] звать – не помню.

Когда [мы] доехали до Ульяновска, Фалалеев не пожелал идти [дальше], потому что был дождь, и грязно – это было близ сентября. Он остался в доме крестьянина, а я с ней отправился [дальше]. Пришли в с.Шумовку, к келейнице к Катерине Трехановой; я остался [там] ночевать, а келейница ушла домой. Треханова все рассказывала [о том], как часто у ней бывает князь \C.63\ Алексей с именем Пантюши и княжна Татьяна в чувашских костюмах и еще какой-то Гриша ихнего же роду.

На второй день пошли в Арбузовку к дьякону Василию и к учительнице бывшей к Марии Матвеевне Петровой. Приняли [нас] хорошо, и Треханова им шепчет: “Это не простой человек, хотя он и не объясняет. Михаил, да не иеромонах, а наверно князь”, и давай опять меня они даже называть Михаилом Александровичем. Ну, я не отрицал. Кое-что мне [они] дали, и [мы] ходили с дьяконом в Карлинск, на его родину. Потом я вернулся в Ульяновск, Фалалеева уволил домой на родину, с которой поры больше [его] не видал. /.../

ГААОСО. Ф.1. Оп.2. Д.17392. Л.13 об. – 15 об. Подлинник. Рукопись (рукой Поздеева).

34. Из протокола допроса М.А.Поздеева в Секретном отделении Кунгурского окротдела ОГПУ от 5 октября 1927 г., проведенного временно исполняющим должность уполномоченного СО и Кунгурского районного отдела Нечаевым - С.76.

/.../ На фотографию иеромонахом снимался я в селе Куликово. Снимался я иеромонахом, а также и князем, по настоянию священника с.Кулики отца Иакова, где были и монахини, которым последний велел обязательно меня снять иеромонахом и князем. Снимала меня монахиня, имя ее я не знаю.

Костюм князя и ордена мне достал и сделал сам священник от[ец] Иаков, которого местное население считает за прозорливого У от[ца] Иакова есть его помощник – свящ[енник] из с.Троицкого Петр, происходит он из Вот[ской] области, кажется, [из] Глазовского уезда. Ордена были сделаны из бумаги, лента была белая ситцевая, черная тужурка, галуны на которую пошиты из мишуры от ризы. Все это делал сам священник от[ец] Иаков, т.к. он ранее служил в армии. Этот отец Иаков у себя в квартире, а также и в церкви устраивал тайные собрания верующих. На собрании я был всего только на одном, точно время не помню, но это было приблизительно зимой в 1925 или в [19]26 году. После этого я у него не был.

На собрании от[ец] Иаков говорил верующим примерно так: не нужно-[де] подчиняться Сов[етской] власти, [надо] прятать и сохранять церковные драгоценные вещи; что скоро-де Советской власти не будет; что будто бы он видел сам лично княжну Марию, князя Алексея и самого царя Николая Александровича, в чем даже убеждал и меня, Поздеева, через чего я и согласился, дабы узнать действительность его слов, сняться князем. В этой агитации на собрании поддерживал его и свящ[енник] от[ец] Петр, который подтверждал собранию слова от[ца] Иакова. /.../

Фотографические карточки с меня, как [с] князя Михаила, по моему мнению, распространялись среди верующего населения, т.к. я слышал, что многие просили эту карточку. Распространялись эти карточки помимо меня, распространял их свящ[енник] Иаков. /.../

ГААОСО. Ф.1. Оп.2. Д.17392. Л.7-8, 8 об. Подлинник. Рукопись.

45. Из протокола допроса П.А.Ившина от 8 декабря 1927 г. - С.89-91.

\C.89\

/.../ 26 ноября 1926 года, во время праздника “Иванова дня”, часов в 9 утра, будучи в церкви, совершая богослужение, я, когда вышел от алтаря, то увидел, что неизвестное мне лицо ставило свечку перед иконой “Спасителя”. Одет был он в черно-коричневого цвета длинное пальто, выше среднего роста, телосложение здоровое, возраст около 35-40 лет. Вежливо раскланиваясь перед всеми иконами, он стоял до \C.90\ самого последа, молился, пока кончилась служба, потом в толпе исчез не знаю куда.

На следующее утро ко мне пришел гр[аждани]н д.Ляпустиной Богданов[ического] района Осинцев Михаил Иванович и сказал мне, что тот человек, что был вчера в церкви, есть монах, великий князь Михаил Романов.

В тот же день во время хода с крестом по селу Троицкому уже носились слухи о том, что прибыл М.Романов. Не помню, от кого мне пришлось слышать о том, что в 1927 году он снова воссядет на свой царский престол, а в данное время, т.е. в те дни, он проживал в селе нашем у церковного старосты Перевалова Якова Алексеевича.

Я, желая убедиться, решил побеседовать с ним лично и, придя к Перевалову, завел с ним ([монахом]) беседу. Он сказал мне, что знает 12 языков, и я говорил с ним на вотяцком языке, и в разговоре он мне сказал, что он является великим князем Михаилом Романовым и в 1927 году снова воссядет на царский престол. Тут же сидели Осинцев Михаил Иванович – председатель Троицкого церковного совета, еще тут был Кашин Яков – священник села Куликовского, Соловьева Мария, живущая в д.Билейке Богдановического РИКа, которая, как удалось от него узнать, и привезла этого монаха в Троицкое село, и первая распускала агитацию о том, что великий князь М.Романов жив и находится у нас в Шадринском округе.

Головин Димитрий Назарович совместно с Марией Соловьевой привезли этого монаха и скрывали его у себя, выдавая точно также за великого князя Михаила Романова. Я, видя такие штуки, весьма удобные для церкви, решил использовать этот момент, и приводил в тот же день этого монаха в церковь, и говорил, не помню кому из прихожан, о том, что это есть великий князь Михаил Романов. Еще этот же монах мне рассказывал о каких-то двух знакомых женщинах – Засыпкиной Параскеве и Ляпиной Ксеньи, живущих в Покровском, кажется, районе, точно не могу сказать, т.к. уже позабыл.

Больше добавить ничего не могу, протокол правильный, записан с моих слов, зачитан мне вслух. Ст.95 УК мне разъяснена.

В чем и расписуюсь:

[Петр Ившин]

Допросил:

п[ом]. упол[номоченного] СО [Пятилетов]

 \C.91\

ГААОСО. Ф.1. Оп.2. Д.17392. Л.108-109. Подлинник. Печатный формуляр, рукописный текст. Отредактированная копия, заверенная подписью Пятилетова, (печатный бланк, машинописный текст) там же, Л.110-110 об.

Условия приобретения книги